Месяц: Декабрь 2018

В этот день 23 года назад, 14 апреля 1988-го, были подписаны Женевские соглашение о политическом урегулировании положения в Афганистане. Среди них – соглашение о выводе из страны советских войск. Уже 15 мая первые воинские подразделения начали покидать Афганистан. Сыновья, братья, мужья возвращались домой. Живые.

Но кроме них были и женщины. В Афгане они лечили солдатские раны в медсанбатах, стирали белье, готовили обеды, служили при штабе, становились мамами и сестрами для оторванных от дома вчерашних мальчишек.

Мария Киянко, симпатичная, улыбчивая женщина, тоже прошла через ад Афганистана. Почти четыре года служила при штабе, была награждена медалью «За трудовое отличие».

– Я никогда не буду рассуждать о том, нужна ли нам была эта война. Наверное, нужна, – считает она. – Можно только предположить, что бы могло случиться, не будь наших войск в Афганистане. Советский Союз хотели уничтожить со всех сторон, «укусить». А мы охраняли свою границу, ставили преграду бандитам и наркотикам. Я не обижаюсь, когда кто-то говорит: мы вас туда не посылали. Да такие, которые так говорят, там и не нужны были. Ведь на такой поступок надо решиться. А говорить куда проще… Сейчас политики и историки высказываются об этой войне очень неоднозначно. Но я не политик, я обычная женщина. И знаю одно: тысячи людей прожили и прошли эту боль. У каждого есть потери, забыть которые нельзя. Мне часто вспоминаются мои сны. Когда я была там, я видела во сне только свой родной дом, свою деревню. В Афганистане нас называли «российскими головорезами». Но эти «головорезы» вынесли достойно всё…

– Мария, как вы попали служить» в Афганистан?

– Родилась я на Гродненщине в многодетной семье. Все, что я имею, я добилась сама. Уехала поступать, когда мне не было еще и 17-ти. Нас в семье было много, и помогать каждому было некому. Я работала в технической организации, вела отделение кадров и была секретарем-маши нисткой. Мы часто ходили помогать в военкомат, и однажды военком предложил поехать за границу. Было два варианта – Германия и Афганистан. Семейная жизнь у меня на то время не заладилась. А я по жизни человек рисковый. Вот и решилась. Я не сказала родным, куда еду. Папа так и не узнал, где я была. А мама – только потом… Туда я поехала гражданской. И, хотя позже и предлагали, не согласилась стать военнослужащей. А когда вернулась на Родину, меня взяли на военную службу. Свою пенсию я зарабатывала в воинской части.

– Почему не выбрали Германию?

– Наверное, мне очень хотелось узнать что-то неизведанное. И попробовать что-то новое.

– Было страшно ехать в Афган?

– Когда туда ехала – нет. Страшно было потом… Страшно, когда летишь из отпуска и знаешь, что тебя ждет. Я вообще очень редко плачу. Но когда меня провожала сестра до Минского аэропорта и я уже уходила на посадку, то вдруг разрыдалась. Понимала: могут сбить самолет и вообще может быть всякое.

– Вам приходилось стрелять?

– Я умею стрелять изо всех видов оружия. Но в людей не стреляла. Там выезжали на стрельбища, потом уже на Родине и гранаты метала.

– Мужчины, наверное, к вам относились по-особому…

– Там мы действительно жили одной жизнью. Одно небо на всех! И дружба там была не такая – берегли каждое ее мгновение. Ведь бомбили нас, можно сказать, через день. Мы знали, что это такое, когда улетают и не возвращаются. В Афганистане меня взяли сначала в отдел материального обеспечения. К нам на службу прилетел секретарь комсомольской организации. Он побыл ровно18 дней и погиб… Почему-то чаще погибала парни, которые были единственными в семье. А были и такие, что будто в рубашке родились. Одного водителя вспоминаю. Коренастый такой был паренёк. Всю машину его пробило очередью, а он жив остался. Только потом ходил и хохолок у него торчал некоторое время. Видимо, от стресса…

– Вы жалели хоть раз о том, что поехали туда?

– Нет. Наверное, мы там по-своему были счастливы. Было всякое: и весело, и грустно. И плакали, и радовались. В части, и праздники отмечали, и торты пекли. Одним словом, жили обычной жизнью. Я, например, в художественной самодеятельности участвовала… И потом, в таких ситуациях очень остро ощущаешь себя частью истории. Если бы я почувствовала, что и теперь там действительно нужна, – вернулась бы туда и сейчас. Война в своей стране – страшно Война в чужой стране – страшно вдвойне. Чужая земля, чужие люди, чужой язык. Помню, мы как-то приехали, а нам говорят: там душманов в плен взяли. Мы ходили на них смотреть. А они –такие же люди. Но смотришь – и жутко становится.

– А на свободе вы душмана видели?

– А кто же их разберет? Человек на улице может с тобой заигрывать, а ты же не знаешь, что у него на уме, что будет, когда ты повернёшься к нему спиной. Как можно заглянуть в душу человеку? Да никак.

– Кто вас ждал в Беларуси?

– Папа не знал, где я. Ждала мама, сестры. Они очень волновались. На тот момент нас было четыре сестры. Старшая умерла через год после моего приезда. Связь с домом в основном была через письма. И я писала их как из Болгарии. Штемпеля-то не было. Стояла только полевая почта. Несколько раз удавалось позвонить.

– Вас изменил Афганистан?

– В какой-то степени он меня закалил. Я поняла, что такое жизнь. Я всегда была не из трусливых. Но там – особая ситуация. Я слышала обстрелы, видела, как вертолет упал практически на территории части. Как горели самолеты, как бомбили. Однажды стала свидетелем, как сгорело целых 16 самолетов. И ночью обстреливали. Бывало, спать ложились, не раздеваясь, чтобы успеть выскочить. Такая жизнь закаляет. Я, может, иногда из-за этого и жесткой бываю. Но, видимо, мне надо было через это все пройти. Чтобы стать такой, какая я сейчас, чтобы чего-то добиться в жизни. Чтобы проверить себя. А служить мне было несложно, я себя всегда могла отстоять. И могла побороться за справедливость. С детства не терплю предательства, лени и лжи, сама стараюсь всегда говорить правду. И за время службы я осталась собой. Не стала ни пить, ни курить, не распустилась, не потеряла свое лицо… Мне не стыдно со своими знакомыми встретиться, поговорить. Не стыдно, что кто-то прочтет в газете мои слова. Я была женщиной – я ею и осталась. И этим горжусь.

– Вам бы хотелось сейчас побывать в Афганистане?

– Там, где была наша часть, уже, по-моему, ничего нет. Ее и разграбили первую. Когда мы уезжали, была на удивление холодная зима. Две зимы там можно было ходить в туфлях, а когда выводились, зимой 1988–1989 годов, было очень холодно. Не хватало дров. И все наши модули (так назывались дома, в которых мы жили) разобрали на дрова. Хотя посмотреть, конечно, хотелось бы. У нас была своя прачечная, своя хлебопекарня. Все это, уходя, мы оставили. Даже постели новые застелили.

– А как сложилась жизнь после войны?

– Дивизию нашу вывели в Витебск. В город мы вошли ночью. Очень хорошо помню эту ночь… А потом нас вызвал заместитель командира дивизии Иван Пархоменко. Я собиралась уволиться и уехать домой, а он говорит: «Нет, девчонки, проверенных мы не отпускаем». Так я здесь и осталась. Город уже стал моим. Тут и работа, и друзья. А на новом месте службы я стала еще и с парашютом прыгать. Нас собралось семь женщин, желающих этим заняться. И только трех допустили до прыжков… Так и отслужила 20 лет…

– О чем мечтается сейчас?

– Я бы хотела еще многое попробовать в жизни, но нам уже не все доступно, как молодежи: куда-то не возьмут, а где-то и болячки не позволяют. У нас хорошая молодежь. Но иногда я удивляюсь пассивности некоторых людей. Мне кажется, я бы хотела и туда, и туда. Просто на все не хватает времени. Поэтому если бы я знала, что буду нужна где-то далеко от Родины, – поехала бы, не задумываясь.

В. Дашкевич // Витебский проспект. — 2011. — 14 апр. — С. 5.

Сергей Малышкин: «К смертельной опасности привыкнуть можно, к гибели боевого товарища… едва ли»
Пятница, 19.10.2018 15:43 Автор: Виталий СЕНЬКОВ.

«Как, мол, что?» – «Бывало всяко». Этот простой ответ, который предполагал дать на вопрос о войне Василий Теркин, персонаж легендарной книги про бойца Александра Твардовского, имеет полное моральное право взять себе на вооружение и герой очередной нашей публикации из цикла «Афганский излом» – подполковник запаса Сергей Малышкин, заместитель председателя Витебской городской организации «Братство» Белорусского союза ветеранов войны в Афганистане.
Вот первое впечатление, которое производит на собеседника Сергей Викторович: интеллигентен, рассудителен, немногословен. О «кровожадных» эпизодах в Афгане говорить не любитель. Но понимаешь, чувствуешь: он увидел все или почти все, что случается на войне. А это и есть знаменитое теркинское «бывало всяко».
Родился в Рязани. Отец – офицер, командовал учебным взводом Рязанского гвардейского высшего воздушно-десантного командного училища (ныне – имени генерала армии В. Ф. Маргелова). Затем служил в разных уголках Советского Союза. Последнее место службы Виктора Малышкина, кстати, ветерана Великой Отечественной войны, перед его выходом в запас – Витебск, 103-я гвардейская воздушно-десантная дивизия. Недавно Виктор Александрович ушел из жизни в возрасте 91 года.
После окончания в Витебске 31-й средней школы Сергей поступил в Смоленское высшее зенитно-ракетное командное училище. Получив офицерские погоны, прослужил около двух лет в Выборге. И наконец в мае 1981 года лейтенант Малышкин прибыл в афганский город Шинданд, в расположение 5-й гвардейской мотострелковой Зимовниковской Краснознаменной ордена Кутузова II степени дивизии имени 60-летия СССР.
Зенитно-ракетный комплекс «Оса» – прекрасная боевая машина, которая и поныне стоит на вооружении армий России и Беларуси. В обороне, в наступлении, на марше, на боевом дежурстве «Оса», каждая единица которой имеет 6 ракет и 7 радиолокационных станций, призвана вести огонь по наземным и воздушным целям противника. 1122-й гвардейский зенитно-ракетный полк 5-й дивизии в районе Шинданда имел положенную ему зону ответственности, в том числе был и свой сектор у батареи из 4 машин, заместителем командира которой являлся лейтенант Сергей Малышкин.

Да, афганские бандформирования авиацию не применяли. Но, во-первых, это война, и надо быть готовым ко всему. А во-вторых, с территории Пакистана, где находились опорные пункты моджахедов, то и дело прилетали многоцелевые истребители-бомбардировщики «Фантомы» – разведать чего-нибудь, провокацию учинить или просто на нервах поиграть. «Оса» их отслеживала до тех пор, пока натовские ястребы находились в воздушном пространстве Афганистана. И в любую секунду готова была «ужалить», если поступит приказ сверху.
Бытовые условия на базе – это вам не курорт. Об утренней чашечке кофе забудь. Жили в палатках, в которых летом – жара, а зимой – печка топится. Умывались в ведре с водой, в тазике сами же разводили постирушку. Прачечная была, но в нее сдавали только постельное белье. Своими силами соорудили незамысловатую баньку. Качество питьевой воды – вообще настоящее бедствие. На емкость одной водовозки полагалось ведро хлорки. Скважины охраняли как стратегический объект, с применением танков, колючей проволоки, с минированием прилегающей территории. Инфекционные заболевания были рядовым явлением. И сам Сергей Викторович переболел в Шинданде гепатитом и тифом.
Но всю войну на базе не отсидишься. Представители многих родов войск, в том числе и зенитчики, ходили в колоннах по афганской «дороге жизни» – от Кандагара до приграничной Кушки и обратно. Далеко не единожды проехал Сергей Малышкин и по этой бетонке (летом асфальт попросту бы расплавился), и по другому не менее опасному маршруту – от Кабула до Термеза, через знаменитый перевал Саланг, который находится на высоте около 5000 метров. Трое суток в одну сторону занимала дорога: вначале в гору, затем вниз. Это был один из двух способов жизнеобеспечения армии (второй путь – по воздушному коридору). И каждый такой выход на «боевые» был сопряжен с нервным напряжением: пронесет в этот раз или придется вступать в бой? Столкновения с душманами были частыми. И когда это происходило, все становились пехотинцами – солдаты и офицеры, рядовые и командиры – и сообща, независимо от звания и должности, давали отпор противнику, чтобы продолжить путь, взять груз в Союзе, вернуться на базу.
Колонны формировались из представителей разных частей. Лейтенант Малышкин (а позднее – старший лейтенант) ехал в кабине грузового автомобиля вместе с водителем, вооруженный по-солдатски. Тактика у душманов простая: подбить первую машину и последнюю, завязать бой. Для новичка заварушка в горах несет большое испытание, рассказывает Сергей Викторович. Камни отражают звук, и кажется, что в тебя стреляют со всех сторон. К этому надо привыкнуть. Важно сохранять спокойствие и поскорее засечь огневые точки душманов, а затем уничтожить их.
Но к чему никогда не наступит привыкание – так это к гибели товарищей. После одного боя переносили раненых на борт вертолета. Сергей Викторович нес на руках мотострелка, которому пуля угодила в грудь. Солдат только стонал, а когда его принимали на борт… скончался.
Несколько ранений пережил и сам Сергей Малышкин, в том числе минно-взрывное, с контузией, когда его ГАЗ-66 налетел на мину. Были у него и ожоги. Чудом уцелел в падающем на землю вертолете, сбитом из крупнокалиберного пулемета. Первый летчик погиб сразу, второй был ранен и находился без сознания. Офицер-зенитчик, не имея ни малейшего представления об управлении вертолетом, схватился за штурвал, пытаясь по наитию удержать гибнущую машину. От удара о землю от вертолета полетели в разные стороны винты. Прежде чем он взорвался, Малышкин успел вынести двух раненых (летел еще прапорщик, с которым после этого случая Сергей Викторович лежал в госпитале) и тело погибшего летчика.
Вернулся из «командировки» Сергей Малышкин по истечении положенного двухгодичного срока. Служил в Закавказье, на Дальнем Востоке, в Западной группе советских войск и наконец в Лепельском районе, откуда ушел в запас. Супруга у него витебчанка, потому и остался навсегда в городе, который считает своей второй родиной. Гордится тем, что там, в Афгане, служил под началом тогда еще малоизвестного комдива Бориса Громова, человека исключительно интеллигентного, образованного и одаренного. Такие люди, убежден Сергей Викторович, во все времена на вес золота.

http://www.vitbichi.by/news/obshchestvo/afganskiy_izlom/post26015.html

Простая заповедь гвардии сержанта отдельного десантно-штурмового батальона Ивана Ладнова
Пятница, 17.08.2018 14:57 Автор: Виталий СЕНЬКОВ.

Психология у Ивана Ивановича чисто солдатская: в герои не рвусь, но приказы командира буду выполнять во что бы то ни стало. И еще: парню в армии срочную отслужить – это так же естественно и необходимо, как воздухом дышать. Уроженец Сенненского района, Иван Ладнов окончил десятилетку в Ходцах, тогдашнее 37-е училище (ныне – Витебский государственный профессионально-технический колледж машиностроения имени М. Ф. Шмырева), приобрел специальность слесаря механосборочных работ и устроился на завод имени Кирова, зная, что вскоре уйдет в армию.
В военкомате к призывникам присматривались двое «купцов» – представители десантных войск и ВМФ. Обоим понравился высокорослый спортивный парень с еще недолгой, но безупречной биографией. В итоге осенью 1978 года Ивана направили в литовский город Гайжюнай, где находилась учебная часть – всесоюзная десантная «кузница кадров».
Жизнь в этой учебке была строго регламентированной, взаимоотношения – исключительно по уставу. Подъем в шесть часов утра, кросс с голым торсом (зимой – в гимнастерке), зарядка, силовые упражнения. Затем до самого вечера шли занятия, которые заканчивались спортзалом. Учили стрелять из автомата, пистолета, гранатомета; по рукопашному бою и подрывному делу сдавали серьезные экзамены. Лично Иван Ладнов получил военную специальность оператора ПТУРС (противотанковый управляемый реактивный снаряд, по тем временам – новейшее оружие, способное уничтожать хорошо бронированные цели).
Спустя полгода младший сержант Иван Ладнов был направлен служить в 351-й гвардейский парашютно-десантный полк 105-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Его часть стояла в городе Чирчик под Ташкентом.
У десантников «скромных» соединений не бывает. Свою долю славы завоевала и 105-я ВДД. Именно эту дивизию в 70-е годы готовили к ведению боевых действий в горной и пустынной местности. Но так вышло, что как раз накануне ввода войск в Афганистан 105-ю начали расформировывать. И тем не менее некоторые ее бывшие подразделения, в том числе 2-й батальон 351-го полка, ставший отдельным десантно-штурмовым батальоном, в составе которого – командир отделения Иван Ладнов, были направлены «за речку».
Боевую тревогу объявили еще в начале месяца. Дважды меняли место дислокации, перемещаясь все ближе и ближе к государственной границе. Офицерам отпуска еще летом запретили. Целый месяц жили в тревожном ожидании, понимая, что все это неспроста. Грузились в вертолеты, заводили двигатели, ждали… получали отбой. Это потом станет известно, что решение о вводе войск советскому руководству давалось непросто.

Наконец, где-то под Кушкой в конце декабря комбат объявил боевой приказ: «Завтра утром летим в Демократическую Республику Афганистан для захвата вверенного нам аэродрома».
На мощных вертолетах Ми-6 приземлились на аэродроме Шинданд. Высыпали из винтокрылых машин, быстро разбежались по сторонам, как учили, заняли позиции, готовые вступить в бой. Но верные Амину войска ушли. Здесь провели ночь, после чего перелетели на аэродром Кандагар. И там, к счастью, в бой не пришлось вступать. Хотя летчики сказали, что, пока летели, по вертолетам вели огонь с земли.
В Кандагаре на охране аэродрома простояли месяц, пока своим ходом не подошли части 70-й отдельной гвардейской мотострелковой бригады. Затем перелетели на аэродром Джелалабад. И вот отсюда начались для Ивана и его товарищей вылеты на «боевые». На знаменитых советских «вертушках» – ударных вертолетах Ми-24 – летали на поддержку с воздуха как раз витебских десантников 103-й ВДД, вели плотный огонь по целям, максимально подавляя активные действия мятежников. Окошко открываешь, закрепляешь на специальных приспособлениях автомат и… начинаешь работать. Особенно «трудились» в воздухе над Черными горами под Джелалабадом, где проходила горная трасса на Кабул.
Далее батальон вернулся на аэродром Кандагар. Отсюда выходили уже на наземные боевые задания, когда на сутки, а когда на месяц и даже два. Например, прочесывание кишлаков, в которые, по данным разведки, могли войти душманские караваны с оружием. Вылет на вертолетах в пустыню на перехват тех же караванов. Встреча колонн из Союза, на пути которых, по оперативным сведениям, будут засады моджахедов. И сквозь эти засады нужно было пройти, чтобы прогнать или уничтожить врага.
– Тогда мы были молодые, на «войну» ходили, ну, как бы весело, бодро, – рассказывает ветеран Афгана. – Не то чтобы совсем не страшно было, но больше боялись другого – отсидеться где-нибудь при штабе, в безопасном охранении. Ожидание боя – вот что тревожно. А когда заварушка началась – пошла работа. В тебя стреляют, ты стреляешь…

«Заглянул в глаза ты смерти, гвардии сержант». Эти слова из известной песни замечательной группы «Любэ» как будто списаны с Ивана Ладнова. Велико количество его выходов на «боевые» за год службы в Афганистане. Во время одной из таких операций подорвалась на мине боевая машина десанта, погибли двое солдат. Во время другой смерть выбрала не Ивана, а его товарища из Москвы. Они вдвоем приближались к кишлаку. Волной от неожиданного взрывом Ивана отбросило в сторону, лицом протащило по щебенке. Оказалось, что его товарищ наступил на мину…

Как раз в Афганистане и вышел срок его двухгодичной армейской службы. По возвращении домой Иван Иванович в скором времени связал свою жизнь с Витебским отделением Белорусской железной дороги. Вот уже 28 лет трудится он в одном из его подразделений – на станции Витебск. Иван Иванович вместе с супругой воспитали двух дочерей. Обе за мужем. Сейчас дедушка и бабушка ждут вторую внучку.
http://www.vitbichi.by/news/obshchestvo/afganskiy_izlom/post24879.html